 Атака в Грозном: одиночный теракт или пролог войны?
Нападение на Грозный 4 декабря 2014 года выглядит аномалией на фоне успокаивающей статистики. Количество подобных атак и число пострадавших от рук террористов в последние годы неуклонно снижались. Вместе с тем опасность повторения подобных инцидентов и их перерастания в масштабный конфликт сохраняется: активизация террористических движений на Ближнем Востоке способна поставить Россию перед угрозой самой масштабной войны со времен Афганистана.
«Активность террористов в России снижена наполовину»
Этим оптимистическим заявлением охарактеризовал обстановку в регионе директор ФСБ Александр Бортников в августе 2014 года на выездном заседании Национального антитеррористического комитета в столице Ингушетии Магасе.
«В ходе проведения контртеррористических операций и оперативно-боевых мероприятий в Северо-Кавказском регионе при оказании вооруженного сопротивления уничтожены 158 активных членов бандподполья, в том числе 25 главарей», — говорилось в официальном сообщении. Силовики отчитались о задержании 328 бандитов и их пособников, предотвращении 35 террористических атак и подрывов.
«Вместе с тем еще сохраняется угроза совершения отдельными бандгруппами террористических акций, что требует со стороны государства адекватных мер противодействия», — подчеркнул директор ФСБ Александр Бортников.
Достигнутый результат стал следствием разнонаправленных процессов от лоялизации руководства северокавказских республик и повышения уровня финансирования региональных бюджетов со стороны центра до увеличения боеспособности и оснащенности подразделений спецназа, а также роста возможностей оперативных подразделений полиции и спецслужб.
Российский спецназ в Грозном
Снижение интенсивности террористических атак в последние годы подтверждается и информацией из независимых источников, включая данные правозащитного центра «Мемориал». В целом, по сравнению с аналогичным периодом 2013 года, число нападений боевиков сократилось по различным оценкам в два-три раза. Однако говорить об успехе антитеррористических мер следует с осторожностью: питательная среда терроризма не ликвидирована ни внутри страны, ни за ее пределами. Есть все основания предполагать, что в ближайшие годы опасность будет только возрастать в силу того, что имеющийся арсенал средств позволяет воздействовать лишь на нижние звенья террористической машины, не затрагивая механизм в целом.
Корни подполья
О сохранении условий для развития террористического движения на Кавказе еще весной 2014 года говорил секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев. Он отметил, что подполье нацелено не только на дестабилизацию обстановки в Северо-Кавказском федеральном округе, но и на перенос террористической деятельности за его пределы, о чем свидетельствуют теракты, совершенные в октябре и декабре 2013 года в Волгограде.
При этом Патрушев констатировал сохранение ресурсной базы боевиков, обеспечивающей финансирование бандподполья. По словам секретаря Совбеза, в 2013 году на территории Северного Кавказа было зафиксировано около 30 фактов финансирования терроризма и незаконных вооруженных формирований, действующих в Дагестане, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии.
«Устойчивые каналы финансовой поддержки бандподполья выявляются и пресекаются недостаточно. Преступная деятельность опирается на разветвленную сеть эмиссаров и посредников. В этой связи сегодня мы должны конструктивно обсудить сложившуюся ситуацию и выработать действенные меры по перекрытию каналов незаконного перемещения денежных средств, включая альтернативные системы, не требующих открытия банковского счета», — говорил Николай Патрушев.
Следует заметить, что основная причина, позволяющая этой системе функционировать, — неудовлетворительное функционирование экономики и политической системы региона. Безработица, «серые» и «черные» бизнес-схемы, коррупция, поражающая как гражданскую службу, так и суд, и правоохранительные органы, — все это в совокупности обеспечивает бандитов достаточным количеством объектов для взимания дани без риска разоблачения и устойчивым притоком «кадров» из числа не нашедших места в жизни и поддавшихся на агитацию представителей радикального ислама.
Радикальный ислам, появившийся на Кавказе в 1990-е годы, представляет собой, наверное, самую большую угрозу для стабильности региона в среднесрочной перспективе. И данная угроза не может быть ликвидирована в принципе, поскольку ее корни лежат вне пределов России. Даже при максимально эффективных действиях по уничтожению бандподполья и сокращению его питательной среды, поле для действий радикалов остается достаточно широким.
Свою лепту в поддержание активности подполья, к сожалению, вносят и не всегда адекватный выбор средств и методов противодействия, полагает председатель совета правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов: «За пятнадцать лет с начала в 1999 году контртеррористической операции террористическое подполье не только не исчезло, но распространилось и воспроизводится. Следовательно, этому существуют системные предпосылки. Назову лишь одну: мобилизационную базу подполья воспроизводят сами методы контртеррора, используемая тактика "грубой силы".
И Чечня тут — едва ли не эталон. Там и тогда, где принадлежность к нетрадиционному для этих краев салафитскому исламу приравнивается к терроризму, поток молодежи "в лес" вряд ли иссякнет. Добавим, что нет и выхода "с гор" и "из леса" для разочаровавшихся. Как показывает многолетняя статистика, в таких условиях подполье не просто выживает, но и растет, численно и организационно. Напротив, тактика "мягкой силы", включавшая, во-первых, учреждение комиссий по адаптации для боевиков, желающих сложить оружие, и при этом, может быть, пойти под суд, но не "исчезнуть", и, во-вторых, замирение, легализацию салафитских общин, в долгосрочном (на многие годы) плане позволяет существенно снизить численность и активность террористического подполья. Эта практика была опробована в Ингушетии и Дагестане. В последнем случае отказ от нее вызвал последующий закономерный рост активности подполья. В общем, рецепт прост: для победы над террором ему не стоит противопоставлять террор. Только закон», — считает правозащитник.
Наиболее тревожный фактор возможного обострения обстановки — канал обмена людьми между российским Северным Кавказом и охваченным войной Ближним Востоком. Участие боевиков кавказского происхождения в конфликте в Сирии на стороне антиасадовской оппозиции, а затем и на территории Ирака в составе вооруженных формирований «Исламского государства» (ИГ) — факт общеизвестный. По распространенным экспертным оценкам, количество боевиков составляет от 800 до 1000 человек, большинство из которых — чеченцы, в том числе выходцы из Грузии. С учетом наличия на Кавказе как нелегальных путей пересечения границы, так и возможности проникнуть на территорию России через соседние государства, появление этих боевиков на территории РФ следует рассматривать как прямую и явную угрозу.
Южная перспектива
Изучая механизм зарождения и функционирования формирований, подобных ИГ, можно прийти к выводу, что противником России в ближайшие годы выступит не столько персонифицированный в тех или иных наследниках «ичкерийского» движения кавказский терроризм, а интернациональный террористический синдикат, при этом, возможно, действующий в тактическом союзе с некоторыми зарубежными спецслужбами. Угрозы развязывания террористической войны со стороны боевиков ИГ в отношении России поступали уже неоднократно.
В своем сентябрьском комментарии для «Независимой газеты» глава комитета по международным делам Совета Федерации Михаил Маргелов подчеркнул, что «угрозы террористических атак на Кавказ следует воспринимать всерьез». «В прошлом году была опубликована карта халифата, — отметил он. — На карте, в частности, были обозначены российские регионы, где работают ваххабитские ячейки, и Северный Кавказ вместе с Поволжьем были заштрихованы густо». Даже если успехи исламистов в распространении своих идей преувеличены, необходимо иметь в виду, что угроза внезапной и резкой активизации террористов на территории России — реальность, и не только на Кавказе, но и в других регионах страны с мусульманским населением, а также на прилегающих территориях республик Средней Азии, куда легко проникают боевики из Афганистана, равно как и члены бандформирований ИГ узбекского, казахского, таджикского и иного центральноазиатского происхождения.
Наличие каналов обмена боевиков между Ближним Востоком и Северным Кавказом, а также постсоветской центральной Азией в течение последних нескольких лет подтверждали представители вооруженных сил и спецслужб всех заинтересованных сторон, при этом сирийские военные отмечали высокую боеспособность и фанатизм радикалов кавказского и среднеазиатского происхождения, а также продуманную тактику их командиров: отряды боевиков действуют в привычных для них районах. Если чеченцы и другие кавказцы, в основном, базируются в более холодных гористых районах с «зеленкой», то их центральноазиатские коллеги выбирают более привычные для них зоны пустынь и безлесных гор. При этом успехи, достигнутые правительством Башара Асада, сумевшим стабилизировать обстановку в Сирии, также не позволяют говорить о приближении победы над террористическим движением — переформировавшись в «Исламское государство», оно сегодня контролирует куда большее пространство и объем ресурсов, чем два года назад.
Обострение отношений России с США и странами НАТО, зародившееся еще на фоне сирийского конфликта и резко усилившееся в 2014 году из-за событий в Крыму и на Украине, лишь усугубляет ситуацию. Поддержка западными спецслужбами антироссийских бандформирований имеет достаточно давнюю историю, и воспринимать данную угрозу надо всерьез, полагая ее одной из главных в сегодняшней ситуации.
|
