 Возможности для реальной трансформации российской экономики появятся только после ухода нынешнего поколения политиков
Российская экономика в кризисе. Обсуждаются три возможные стратегии его преодоления. Условно их можно назвать «стратегия Медведева», «стратегия Кудрина» и «стратегия Глазьева». Почему они едва ли могут быть реализованы, рассказал Дмитрий Травин, научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге. Forbes публикует избранные фрагменты его лекции, прочитанной на Зимней дискуссионной школе GAIDPARK - 2016, организованной Фондом Егора Гайдара и Университетом КГИ*.
В поисках дна
Уже с начала 2000-х гг. в России не происходило качественных изменений в институциональном дизайне (единственное исключение - налоговая реформа). Теперь мы столкнулись с последствиями этого - вошли в глубокий экономический кризис. По итогам 2015 года российский ВВП рухнул почти на 4%. Сейчас мы живем намного беднее, чем год или два назад.
Властями экономический кризис подается как явление временное, которое должно вот-вот закончиться. Владимир Путин еще на весенней пресс-конференции 2015 года отказывался называть сложившуюся ситуацию кризисом. Уже к лету не замечать очевидного стало невозможно, и самому Путину, а также министру экономического развития Алексею Улюкаеву пришлось признать: кризис в экономике все же существует. При этом Улюкаев говорил, что мы уже достигли предельной точки падения, пресловутого «дна», и дальше нас должен был ожидать только рост.
Эти слова звучали, когда цена барреля нефти колебалась в районе $50. Сегодня нефть стоит около $30 с риском падения к отметке в $15. По последним прогнозам министерства, падение экономики в 2016 году составит еще 0,8%. Может, дна мы и достигли, но теперь оно опускается вместе с нами.
Девиация «тучных» нулевых
Если составить график, отражающий развитие российской экономики начиная с 2000 года, можно проследить две четкие тенденции. С 1999 года по 2007 гг. экономика в среднем росла на 6,2% в год. Это меньше, чем темп развития Китая (где рост иногда измерялся двузначными числами), но больше, чем Западная Европа или США (2-4%), что позволяет говорить о догоняющем развитии. В период, начавшийся в 2008 году, среднегодовой экономический рост составлял менее 1%. Это стагнация.
Если посмотреть на экономическую динамику в еще большем масштабе, с учетом падения экономики в последние годы существования СССР, российский ВВП на протяжении четверти века сокращается, и только в 1999-2007 гг. наблюдался экономический подъем. Для целого поколения россиян это «отклоняющееся» от нормы, девиантное поведение экономики превратилось в тенденцию, в закономерность.
Мы находились в тяжелом положении все 1990-е годы, находимся в нем же сейчас и, похоже, нас ожидает еще много трудных лет.
Чем мы обязаны светлой полосе «тучных» нулевых? Самая очевидная причина экономического роста - быстрое увеличение цен на энергоносители и другие природные ресурсы, которые Россия экспортирует. Полученные в этот период доходы инвестировались в экономику и повышали благосостояние народа. Но вместе с падением цены нефти (на пике она достигала $140 за баррель) иссяк и потенциал роста.
Получается, никакого путинского экономического чуда не было: приход к власти нового президента просто совпал с изменившимися условиями в мировой экономике, которые и привели к временному отклонению российской экономики от ее устойчиво плохого курса последней четверти века.
У мировой экономики сейчас не лучший, но точно и не худший период: и в США, и даже в ЕС наблюдается экономический рост, в Китае он составляет почти 7%. Это ниже прежних темпов роста Китая, но выше нашего роста в 2000-х гг. Сейчас в мире вообще очень немного стран, переживающих столь же тяжелые годы, как Россия. Способов выйти из этой ситуации - перезапустить экономический рост - у России может быть несколько. Я назвал бы эти стратегии по именам самых известных наших сторонников соответствующих подходов : Дмитрия Медведева, Алексея Кудрина и Сергея Глазьева.
Стратегия Медведева. Импортозамещение 2.0
Действующее правительство проводит курс, логика которого укладывается в новомодное слово «импортозамещение». В условиях падения экономики Кремль пытается создать новые предприятия, способные заменить на рынке исчезнувшую импортную продукцию. Однажды, после кризиса 1998 года наша страна уже успешно провела импортозамещение. Тогда после 5-кратной девальвации рубля российские потребители были не состоянии покупать уже ставшие привычными импортные товары - продукты питания, одежду, технику. В начале 1999 года на прилавках стало появляться отечественное продовольствие. По сравнению с товарами советского времени оно оказалось неплохого качества; в следующие годы это качество улучшалось. Оказалось, что став плохо жить в 1990-е гг., мы научились хорошо работать, и что освободившееся на рынке место может быть с успехом занято нашими предприятиями - без дополнительных таможенных барьеров.
Импортозамещению способствовали несколько важных факторов: повышение цен на энергоносители, рост инвестиций в реальный сектор, наличие свободных производственных мощностей. Достаточно было их обновить, и можно запускать новое производство.
Однако сейчас проводимая уже два года политика импортозамещения проваливается. Рост имеется только по отдельным категориям товаров - сыр, медикаменты, некоторые отрасли сельского хозяйства. И это несмотря на искусственно созданные для поддержки отечественных предприятий барьеры в виде контрсанкций. Есть принципиальная разница с 1998-м годом: девальвация рубля оказалась «всего двукратной» (по сравнению с 5-кратной в 1998-м году), чего для полного удаления с рынка импорта недостаточно (особенно учитывая наличие обходных путей - например, через Белоруссию). При этом российские власти боятся дальнейшей девальвации рубля, опасаясь слишком резкого падения уровня жизни людей. А свободных производственных мощностей, которые могли бы заместить импорт, в экономике просто нет. Резервы экстенсивного развития исчерпаны.
Конечно, производственные мощности можно создать с нуля. Но российский парадокс заключается в том, что для этого нужно сначала импортировать с Запада новое оборудование. А оно подорожало по сравнению с 2013 годом в 2-2,5 раза (если считать в рублях). Конечно, можно взять кредит. Но доступ к иностранным кредитам перекрыт санкциями, в российском бюджете на эти цели денег нет, а Центробанк в момент девальвации резко поднял ставку рефинансирования, повысив стоимость коммерческих кредитов.
Бизнесу, связанному с импортозамещением, очень важно уже сейчас иметь четкие гарантии сохранения контрсанкций еще на несколько лет, за которые можно окупить инвестиции. В случае отмены ограничений, скажем, на импорт польских яблок или финских молочных продуктов наши новые сыры не выдержат обострившейся конкуренции и будут вытеснены с прилавков. Но государство не может дать производителям даже таких гарантий. Позиция Кремля: если США и ЕС отменят санкции, мы тоже их отменим. В силу всех этих причин при текущей констелляции факторов политика импортзамещения, в отличие от 1999 года, не даст большого эффекта.
Стратегия Кудрина. Инвестклимат или смирительная рубашка
Чтобы в стране был хороший сыр, не обязательно его самостоятельно производить. Сыр можно купить в обмен на прибыль, полученную от экспорта других товаров. Но товары нужно создать, для чего нужны инвестиции. Государство этих инвестиций сейчас позволить себе не может, и главное, государство - плохой собственник. В рыночной экономике предприниматель свободен в выборе страны для инвестиций. Страны конкурируют за инвестиции, им надо добиться любви инвесторов, создать хороший инвестклимат: обеспечить гарантию собственности, низкую инфляцию, политическую стабильность и т.д. В этом и состоит суть стратегии Кудрина: создать хорошие условия для инвестиций и не мешать частному бизнесу.
Капитал может быстро реагировать на изменения инвестклимата в разных странах, в один клик переводя средства из одной страны в другую. Известный экономический журналист Томас Фридман называет этот эффект «золотой смирительной рубашкой»: капиталисты надевают ее на политические режимы, которые в силу тех или иных причин значительно повышают риски для бизнеса и ухудшают свой инвестиционный климат. Капитал уходит из страны, сворачивается производство, начинает действовать смирительная рубашка.
Этот наряд особенно ярко проявился в нашем случае после того, как руководство страны решило, что больше не может жить без Крыма. Россия оказалась под санкциями, что добило наш и так не самый лучший инвестклимат. А учитывая, что сегодня мы активно создаем в публичном поле иллюзию «осажденной крепости», вокруг которой только враги; бряцаем ядерным оружием, бизнес реагирует и на это: продолжает уводить капиталы. Смирительная рубашка становится все более узкой.
Стратегия Кудрина - самая перспективная.
В нормальной ситуации она, бесспорно, могла бы помочь нашей стране вернуть эпоху высоких темпов роста. Но чтобы ее реализовать, недостаточно обладать экономическими полномочиями министра финансов или экономики. Необходимо изменять сам подход к политике, - принцип, действующий в России в последние два года. Если мы решили развиваться как «самостоятельная», «свободная» страна, которая приращивает к себе новые территории, нас будет стягивать золотая «смирительная рубашка». Если мы хотим жить без нее, надо возвращаться к общемировым правилам ведения политики и бизнеса.
Стратегия Глазьева. Печатный станок и группы интересов
Для разъяснения этой стратегии необходимо немного знать экономическую теорию, а именно - кейнсианство. Самое короткое объяснение теории Кейнса придумал польский экономист Михал Калецкий. Представьте себе крайнюю точку обжитой части Америки на Диком Западе. Один богатый человек приходит в бар в захолустном городке, находящемся на границе цивилизованного мира, и отдает бармену на сохранение все имеющиеся при нем накопления на время своего отсутствия в этом городке, чтобы по возвращении тот вернул их ему обратно. Владелец бара - неглупый человек: после ухода нашего путешественника он пустил эти деньги в оборот, на благо своего бара. Отремонтировал крышу, покрасил стены, увеличил ассортимент алкоголя. Эти инвестиции дали работу плотникам, малярам, фермерам; заработанные деньги они тоже вложили в экономику, увеличив потребительский спрос. Когда путешественник вернулся, он не узнал город - настолько он расцвел. Бармен встретил путешественника как героя и вернул ему деньги. Однако путешественник на глазах у изумленной публики сжег всю эту пачку купюр и объявил, что отданные им на сохранение деньги были фальшивыми, а настоящие он, конечно, забрал с собой.
Если сильно упростить, в этом суть экономической теории Кейнса: неважно, откуда берутся деньги в экономике; важно, что они в ней активно используются.
Примерно то же самое предлагает сделать в России советник президента по экономике Сергей Глазьев, призывая увеличить денежную массу. Центробанк, по его логике, должен включить печатный станок, выдать дешевые кредиты коммерческим банкам, а те - выдать дешевые кредиты бизнесу. Снабженный деньгами, механизм российской экономики перезапустится. Иногда такая политика срабатывала, но вряд ли это произойдет в современной России.
Придуманная Калецким схема - конечно, сильное упрощение. Никто из жителей городка во время отсутствия путешествия не проверил оставленные деньги на подлинность. Система сработала благодаря доверию людей к деньгам: они хотели их зарабатывать и не опасались держать у себя.
Россияне показали, как сильно они «доверяют» рублю, еще в декабре 2014 года - массово атаковали прилавки магазинов с единственной целью: обменять обесценившиеся рубли если не на валюту, то хотя бы на потребительские товары. К тому же основная масса рублей сегодня находится в стране у очень узкой прослойки людей, которым запуск экономической политики Глазьева не добавит и без того крайне слабой веры в российскую валюту. Они точно понимают, что печатный станок разгонит инфляцию, и лучше всего - перевести деньги в доллары или евро.
Бизнес также вряд ли будет использовать подешевевшие кредиты по назначению. В ситуации валютной нестабильности куда выгоднее вкладывать деньги не в реальный сектор экономики - прибыль будет съедена инфляцией - а в валютные спекуляции. Коллективный разум бизнеса всегда найдет огромное количество лазеек, которые позволят пустить целевые кредиты не на то, что изначально планировали Глазьев и Центробанк. Чтобы пресечь использование кредитов для покупки валюты придется ввести жесткие валютные ограничения, зафиксировать валютный курс, пресечь всякую легальную возможность вывода капитала за границу, - например, вернуть в Уголовный кодекс существовавшую в СССР статью за валютные спекуляции.
Но проблема экономических реформ в том, что они никогда не выполняются так, как изначально планировали их авторы.
Как только начинаются радикальные реформы, обнаруживаются группы интересов, которые будут пытаться эти реформы адаптировать под свои цели. В момент введения жесткого валютного регулирования к президенту придут его близкие друзья, которые, конечно, не будут против глазьевской политики «печатного станка», но настоятельно попросят повременить с установлением валютного коридора или назначить им специальный, более выгодный обменный курс. Даже такая реформа при всех ее откровенных минусах не будет реализована комплексно, а лишь разгонит инфляцию и окончательно уведет бизнес в теневой сектор.
Ситуация в российской экономике не просто плохая - она отвратительная. Но из рассмотренных нами трех вариантов в нынешней ситуации не сработает ни один, хотя вариант Кудрина вполне мог бы сработать в иной политической ситуации. Что же остается - нащупать экономическое дно и крепко на нем сидеть? Наверное, да, - по крайней мере до тех пор, пока не возникнут возможности для трансформации. Обычно это происходит не позже момента смены нынешнего поколения правителей на следующее. Подобное уже не раз было в российской истории: когда приходит новое поколение, носители свежих идей и новых взглядов, и начинает решать застарелые проблемы старой системы за счет ее трансформации.
* Текст подготовил Михаил Комин
Дмитрий Травин
|
